В Центральном музее связи имени А.С.Попова подготовлен курс лекций на тему: «Всемирный почтовый дизайн», рассказывающий об основных художественных стилях, таких как неоклассицизм, эклектика, модерн, Ар деко, функционализм-конструктивизм и других, повлиявших на оформление почтовых документов. Курс рассчитан на широкий круг посетителей. Лекции читает искусствовед, переводчик, член Международной ассоциации искусствоведов - Дьяченко Андрей Петрович.
далее


Персоны Весь список


Искусство Весь список


Открытки
О сайте

ОВОЩНОЙ ПОРТРЕТ (vegetable portrait) жанр, изобретенный крупнейшим представителем итальянского и чешского барокко Арчимбольдо Великолепным. Представляет собой псевдоколлаж, создающий иллюзию, что портрет человека склеен из атрибутов его деятельности – овощей, фруктов, инструментов, книг и т.д. существует дружеский шарж на М.Дюшана, выполненный в жанре ОП

Главная >> Выставки и впечатления >> Рассказ в лицах

В апреле в Санкт-Петербурге прошла выставка Антона Корбайна.

50-летний голландец Антон Корбайн сознательно всю жизнь прожил в Англии, снял почти все видеоклипы Depeche Mode (а еще “One” для U2, “Liar“ для Генри Роллинза, “Heart-Shaped Box” для Nirvana и т.д.) и сфотографировал всех, кажется, мировых знаменитостей, на которых интересно смотреть. Его работы украшают обложки любимых компакт-дисков и ведущих журналов. Елена Егерева съездила в Лондон к Корбайну в гости.

Шефердс-Буш — довольно поганый район на западе Лондона. Только что был почти деревенского вида тихий зеленый Ноттинг-Хилл. А тут широченная дорога и невероятный поток машин. Я ловила одну из них, а они не ловились. И никто не знал, где Тополиные конюшни. «Тебя как зовут-то, детка?» Откликнулся только замшелый бомж с пивной банкой. Тополиные конюшни — не слыхали про такие? «Не, — говорит, — не слыхивал. А ты плащ этот кожаный — где брала? Отличный плащ».

По адресу Поплар-мьюз напротив рынка — студия фотографа Антона Корбайна. В Лондоне многие так делают: селятся в бывших конюшнях. Потому что дешево. Обычно мьюз — это узкая мощеная улочка с розовыми, голубыми, желтыми домами, скамейками и множеством горшков с цветами. У Корбайна, как выясняется минут через десять, — дом снаружи белый, а внутри обит деревом. Просторные комнаты и мягкий свет. Обычное дело в Лондоне: идешь по поганому району — обнаруживаешь лучший на данный момент в городе клуб или бар, еще идешь — натыкаешься на какой-нибудь прекрасный магазин молодых дизайнеров.

«Вас как зовут?  Йогурт будете?» Холодильник открывает человек, совершенно не похожий на Корбайна. У Корбайна на одном автопортрете — смоляные волосы, усы, косуха, на другом — волосы, как у Кейва, взгляд, как у Трики, — плоть от плоти своих героев. А этот человек — светлый, сутулится, больше похож то ли на лукойловского заправщика, то ли на школьного учителя. И с йогуртом. На первом этаже — его ассистент, скандинавская девушка с густо подведенными глазами, которая успела сказать, что Лондон — город только для работы. И чтобы встретиться в Лондоне с друзьями, надо звонить им чуть ли не за неделю — будто они столик в ресторане. На втором этаже ест Корбайн. Теперь замечаю, что на футболке у него написано: «Джими Хендрикс».

— Вы вегетарианец?
— Да, но ем рыбу. Я с удовольствием ел бы и мясо, но я против того, как в Англии выращивают и забивают животных.

— Я вчера по всему Лондону искала ваши альбомы — их же много вышло — обнаружила всего один.
— А англичане так устроены: хотя я и живу здесь с 70-х, меня до сих пор считают иностранным фотографом. (Показывает на какого-то мужчину на фотографии. Это не Бек, не Скорсезе и не Китано.) Это мой отец. Он священник, а это его церковь. Вот мой дом. Я родился на острове в Северном море.

— У вас Брайан Ино стоит с CD в руках, как со стигматами, у Боуи — набедренная повязка, как у Иисуса, Стинг в терновом венце. Показываете эти снимки отцу — что он говорит?
— Говорит: я рад, что ты занимаешься тем, что тебе по душе. Но он не то чтобы сильно во всем этом разбирается.

— Да, забыла: а у Курта Кобейна истерзанная, как от плетей, спина. Что с ним случилось?
— Это он показывает, как сильно его любит Кортни Лав, как она его царапала, занимаясь любовью.

— Вы, кажется, только что из Риги вернулись?
— Был на концерте R.E.M. — они мои друзья. Очень люблю Ригу. У меня девушка была эстонка, я бывал в Прибалтике. Рига сейчас — новая Прага. Туда сейчас много молодых людей из Западной Европы ездит на каникулы. Я видел англичан — стыдно было за них.

— Не очень вы любите Англию — по крайней мере не снимаете, скажем, простых лондонцев.
— Не снимаю. Неинтересные лица. Кого бы я хотел поснимать — русских моряков во Владивостоке. У них лица очень хорошие.
— Это потому, что мы еще не научились притворяться так хорошо, как вы здесь, — у нас пока еще подлеца и хорошего человека по лицу можно определить.
— Я и говорю: в Англии лица — тусклые, одинаковые. Когда я только приехал в Лондон — это настолько был живой город. Теперь уже не то, Лондон меня больше не вдохновляет.

— R.E.M., Боб Дилан, Бек, Ник Кейв, Клинт Иствуд, Леонард Коэн, Брайан Ино, Вим Вендерс и еще десятки великих — вы их фотографируете так, будто с каждым из них близко знакомы. Откуда у вас столько времени?
— Да нет, некоторых я видел первый и последний раз в жизни. С Бобом Диланом — он и думать про меня забыл, наверняка, — у меня было соглашение: я делаю только один снимок. Потому что это четыре утра, и он страшно устал. Это точно не самая лучшая фотография Дилана, это не худшая его фотография, но это мой портрет Дилана. Обычно я встречаюсь с ними один на один. Потому что это как знакомство — как наше с вами. Иногда и пяти минут хватает. Но есть и люди, которых я фотографирую по несколько лет, — как Боно. Когда человек разрешает задокументировать свою жизнь — это подарок судьбы для фотографа. Особенно когда он начинает вести себя с тобой, как с другом, фотографироваться, как для друга. Но постоянно находиться под объективом — такое далеко не все могут себе позволить, а лишь действительно великие.
— У вас на фотографиях не улыбаются. Я нигде не видела такую грустную Камерон Диас, как у вас на снимке.
— Когда они веселы или расслаблены — до них невозможно достучаться. Но это не так, что я к кому-то прихожу и заявляю: хочу вас фотографировать в определенные моменты. Тут другое. Для меня контакт с человеком установить легче, когда он именно в таком настроении.

— Ваших героев, в свою очередь, это не смущает? Может, им как раз хотелось, чтобы их снимали в моменты наслаждения, триумфа и т.д.?
— Диас обожает этот снимок. Но мне на самом деле наплевать и на знаменитостей, и на всех тех творческих людей, которых я фотографирую. Если им не нравится фотография — это их проблемы, не мои. Только происходит что-то вроде естественного отбора: люди, которые ко мне приходят, — мы с ними понимаем друг друга.
— Вы говорили, что Лондон уже не тот. Если вы о музыке — то как же вам, снимавшему самых ярких музыкантов 1980-х и 1990-х, — сейчас живется? Franz Ferdinand, скажем, стали бы снимать?
— Отличная группа. Они хотели, чтобы я их фотографировал, но что-то там со временем не получилось. Мне нравятся и The White Stripes, и The Killers. «Тату», я считаю, — это очень хорошо. Но я тоже меняюсь, меня сейчас больше не фотография занимает — а кино и видео. Музыка в мире уже не на первом плане — и это понятно. Появилось столько разных вещей, на которые можно потратить деньги. Но так всегда происходит: затишье, затишье — а потом возникает Элвис, опять затишье — и хип-хоп.

— А Боно вам все еще интересно фотографировать?
— Уже не очень. Когда-то он был неискушен и вел себя перед камерой, как бог на душу положит, — было здорово. С тех пор он многому научился, многое заучил. U2 привыкли, что их фотографируют.
— После того, как всю жизнь фотографируешь людей с именами, — не хочется, чтобы тебя начали фотографировать?
— Когда тебя много снимают — что-то происходит с твоей душой.

— Китайские бабушки не дают себя снимать — считают, что ты тем самым крадешь их душу.
— Что-то в этом роде. Нет, у меня нет амбиций самому стать селебрити. Для музыкантов — да, для них важно постоянно попадать под объектив. А я не хочу, чтобы меня узнавали в магазинах. Я себя лучше чувствую по ту сторону камеры. Вот альбом с автопортретами. Видите? Я тут с черными усами, в косухе. Но это не имеет отношения ни к тщеславию, ни лично ко мне. Просто мне было интересно. Это же не я — я здесь загримирован и как-то специально одет. Притворяться кем-то еще — легко. Я хочу остаться тем, кем являюсь.

Антон Корбайн
Русский музей, в Строгановском дворце, 15-30 апреля

Фотографии

1 Автопортрет Антона Корбайна в образе иконы рок-н-ролла Бадди Холли, (2002)
2 Ева Херцигова
3 Бьорк, (1999)
4 Мартин Гор, (2003)
5 Роберт Де Ниро, (1998)

Видеоклипы

6 “Straight to You”, Nick Cave (1992)
7 “Stars”, Roxette (1999)
8 “Personal Jesus”, Depeche Mode (1989)
9 “Heart Shaped Box”, Nirvana (1993)
10 “Electrical Storm”, U2 (2002)
11 “Mama said”, Metallica (1996)

Обложки CD

12 “Songs of Faith and Devotion”, Depeche Mode (1995)
13 “Number Ones”, Bee Gees (2004)
14 “How to Dismantle an Atomic Bomb”, U2 (2004)
15 “Adaybeforetomorrow”, Brainstorm (2003)
16 “Bunkka”, Paul Oakenfold (2002)

Источник: spb.afisha.ru

Последние публикации в разделe